Уже несколько дней Наташа жила в какой-то непонятной эйфории и нерешительности. Даже её дочь Татьяна это заметила, и поинтересовалась, почему. Но Наташе не хотелось пока открывать дочери свою сердечную тайну.
А все началось много-много лет назад. Наташу, молодую выпускницу медицинского училища, направили работать в городскую больницу. Девушка она была крепкой, миловидной, если не сказать красивой, сохранившей к своим девятнадцати годам душевную и физическую невинность. Она себя не считала красавицей, думала, что некоторая полнота и большая грудь портят её. Но что делать, если её родители высокие и крепкие телом люди? Ведь родителей не выбирают. Она немного комплексовала по этому поводу еще в школе, тогда ей очень понравился высокий и уже взрослый парень, но даже заговорить с ним она не решилась. Но потом парень женился, она страдала, и родители отправили её учиться в медицинское училище. А там жизнь в большом городе захватила её, но все же родительский наказ она помнила твердо. Во-первых, должна получить образование и стать фельдшером, тогда могла приехать в родное село уже дипломированным специалистом. Во-вторых – никаких «амуров» до замужества. Девушка должна пойти под венец целомудренной. Поэтому Наташа на многих парней смотрела как на потенциальных женихов, и никто ей не подходил в этом качестве. А целоваться и тискаться по углам считала ниже своего достоинства.
Впервые приехав в больницу, о которой шла слава в городе, что там работают хорошие врачи, настоящие специалисты, она увидела высокое здание в несколько этажей. Зашла, спросила, где кабинет главного врача. Ей показали, и главный врач, женщина лет сорока, не заставила ждать в приемной, пригласила к себе. Поговорила, узнала, откуда Наташа родом, как училась, где живет. Расспросив, написала на направлении из училища резолюцию кадровику «Направить на работу в травмпукнт, решить вопрос с общежитием». Объяснила, где найти отдел кадров.
Когда девушка зашла туда, пожилой мужчина, представившийся начальником, взял направление, почитал, попросил показать все имеющиеся документы. Когда Наташа заикнулась, что хотела бы работать в хирургии, улыбнулся и сказал:
- Уж чего-чего, а хирургических больных ты насмотришься в травмпункте. Да и не могу я не выполнять указание главного врача.
Потом он заполнил какие-то бумаги, списывая сведения из документов Наташи, и написал бумагу в общежитие, промолвив:
- У нас своего общежития нет, будешь жить в заводском, но там много наших медсестер живет, тебя в комнату именно с ними и поселят. Вот тебе адрес, найдешь. Язык до Киева доведет. А когда устроишься, придешь ко мне. Я отведу тебя в травмпункт.
Через пару часов Наташа снова зашла в отдел кадров. Мужчина встал, сказал:
- Ну, пойдем. Здесь недалеко.
Действительно, все оказалось очень близко. Наташа думала, что травмпункт имеет отдельное здание, а это оказалось всего несколько кабинетов на первом этаже этого же здания, надо было лишь пройти длинным коридором с двумя поворотами. В этом коридоре у входа сидело несколько больных с гипсовыми повязками, у кого на руке, у кого на ноге. Зайдя вместе с кадровиком в травмпункт, она проследовала за ним и далее. В одном из кабинетов осматривал больного пожилой мужчина в белом халате. Кадровик сказал ему:
- Вот, привел вам фельдшера. А то все время говорите, что работать некому.
Мужчина поднял на Наташу голову, улыбнулся ей ртом с желтыми прокуренными зубами, и сказал:
- Ты посиди на кушетке, подожди, пока я больного приму, и мы с тобой поговорим.
Потом крикнул в коридор за спиной:
- Ну, Лена, радуйся, тебе замена нашлась, сможешь уйти в отпуск.
Из коридора тут же выглянула молодая девушка, года на 2-3 старше Наташи, заулыбалась и затараторила:
- Виталий Владиславович, что тянуть, пусть девушка со мной сразу и начнет работать, сейчас я ей халат подберу.
Получив разрешение, она взяла Наташу под руку, и повела в подсобку. Спросила, как зовут, что окончила, и стала искать подходящий под комплекцию Наташи халат. Буквально через пять минут облаченную в белые халат и косынку Наташу эта девушка завела в тот кабинет, откуда выглянула. Стала рассказывать:
- Это наша операционная и перевязочная. Тут мы зашиваем раны, накладываем гипс после репозиции отломков. Конечно, для гипса нужно отдельное помещение, но у нас его нет, площадей не хватает. Скоро приедет из аптеки главная медсестра, она все тебе более подробно расскажет. А пока смотри, как я накладываю асептическую повязку на рану.
И она занялась больным, который терпеливо ждал, когда им займется медсестра. До этого насколько швов на рану ему наложил доктор.
Когда заведующий травмпунктом принял несколько больных и записал все в журнал регистрации, он отдал журнал в регистратуру, чтобы там оформили документы, записали новых больных, а сам позвал Наташу к себе. Стал с ней разговаривать, и в этот момент в кабинет зашла пожилая женщина в белом халате. Доктор обратился к ней:
- Вот, Галина Владимировна, прислали нам наконец-то фельдшера. Начинайте вводить её в курс дела. Пока на первичном приеме, чтобы Лену могли отпустить в отпуск, а потом на повторном.
Старшая медсестра обрадованно сказала:
- Ой, как я рада. Но если бы еще одного дали, тогда вообще было бы здорово. Я смотрю, тебя Лена уже стала вводить в курс дела. Я продолжу.
К концу дня у Наташи от полученной информации все в голове смешалось, но Галина Владимировна заверила, что со временем она все узнает и освоит. Наташу записали в журнал отработки рабочего времени, проставили рабочие часы за этот день, и даже внесли в график ночных дежурств. Пока в те дни, что дежурила Лена, а дальше самостоятельно.
- Ты не стесняйся, Наташа, спрашивать докторов, если что-то не знаешь. Они у нас опытные, и помогут, и подскажут. А Леночка хоть кусочек лета захватит, в отпуске-то, а то уже скоро осень наступит, - наставляла старшая медсестра.
Наташа подумала, что наступил сентябрь, и хотя в этих местах он еще теплый, но пройдет 2-3 недели, и уже не погреешься на солнышке. Хорошо, она успела это сделать, пока после окончания училища жила у родителей в деревне. Там она снова увидела того красивого мужчину, который ей нравился в школьные годы. Он шел с небольшой девочкой, очень похожей на него. Они поздоровались, и сердце у Наташи забилось сильнее. Ей даже показалось, что она покраснела.
Прошло больше недели, как Наташа стала работать в травмпункте. Она уже работала самостоятельно, Леночку отпустили в отпуск. Наташа работала сутками, потом два дня отдыха. Хотя положено было бы отдыхать три дня, но тогда и не заработаешь, да и работать некому. Просматривая график дежурств докторов, с кем ей придется дежурить ночью, она увидела незнакомую фамилию. Спросила старшую медсестру:
- Галина Владимировна, а это что за доктор? Я такого не знаю.
- Да это совместитель, он у нас уже долго работает, выходит из отпуска. Сам он хирург в нашей больнице. И там дежурит, и у нас. У него трое детей, жена не работает, вот он и берет много дежурств. Но и нас он хорошо выручает.
Этот день, 13 сентября, Наташа запомнила на всю жизнь. Как обычно, она пришла к 8 часам утра на суточное дежурство. С утра вел прием первичных больных заведующий травмпунктом. Для него это тоже было подработка, да и врачей-травматологов в больнице, кроме него и второго доктора, на повторном приеме, Владимир Николаевича, не было. Такое уж штатное расписание установили для этого небольшого травмпункта, который оказывал экстренную травматологическую помощь жителям всего одного района города из пяти существующих. Но большая протяженность города потребовала создание в отдаленных районах своих травмпунктов, не очень больших по штату. Но, как Наташа успела заметить, редко когда число принятых первичных больных за сутки было меньше сотни. Да еще повторных больных с гипсом принимали по 50-60 за день.
Травмпункт был подразделением больницы, имел два входа-выхода. Один – из того коридора, по которому Наташа вошла с кадровиком. Там в часы приема дожидались вызова врача больные, которым уже была оказана медицинская помощь, как правило, с гипсовыми повязками, они продолжали лечение в травмпункте. Через этот вход больные с подозрением на перелом ходили или их возили в рентгенкабинет, дверь в который была из этого коридора. Второй вход был с улицы, через него заходили все пациенты, который требовалась травматологическая помощь – с ранами, ушибами, переломами и другими травмами. Они заходили в небольшое помещение, где сидел регистратор, записывались у него на прием, и сидели в очереди, дожидаясь, пока выйдет из кабинета первичного приема предыдущий пациент. Иногда приходилось ждать долго, когда тому зашивали раны или вправляли вывих или накладывали гипс.
Ежедневно в будние дни в штате травмпункта работало 2 врача – один на первичном, другой на повторном приеме, которые были с 8 до 17 часов. С 17 часов первичный прием вели врачи-дежуранты, как правило, хирурги, желающие подработать. Две сестры, по одной с каждым врачом, санитарка и регистратор, который работал по 12 часов, с 8 часов утра до 8 часов вечера. Были суточные дежурства рентгенлаборанта. Когда регистратор уходил в 8 часов вечера, регистрировали пациентов фельдшер или рентгенлаборант. В какой-то мере существовала взаимозаменяемость. Но нагрузка в вечерние часы и по ночам была меньше, чем днем, поэтому все успевали делать.
В воскресные дни работал врач, фельдшер, санитарка и рентгенлаборант, приходившие на суточное дежурство, и 12 часов был регистратор. Рентгенлаборант и санитарка помогали при репозиции отломков лучевой кости, растягивая предплечье. Доктор сопоставлял отломки, а фельдшер готовил гипсовую лангету, и по команде врача накладывал. И потом ждали, когда гипс застывал. Только тогда санитарка и рентгенлаборант переставали растягивать руку. Со всем этим Наташа столкнулась с первых часов работы. Она постепенно втягивалась в рабочий процесс травмпункта, и все реже задавала вопросы докторам.
В тот день поток первичных больных не иссякал, Наташе и голову поднять было некогда. То надо готовить инструментарий для амбулаторных операций для доктора, то перевязывать больных, то самой оказывать помощь при небольших ранах, помогать доктору проводить репозицию отломков костей лучевой кости в типичном месте. А потом требовалось весь инструментарий промыть, приготовить к стерилизации. Так что она не очень часто выходила в кабинет приема первичных больных. Однажды, уже около пяти часов дня, вышла и увидела ЕГО.
ОН сидел на кушетке напротив заведующего травмпунктом и рассказывал тому, как отдыхал на море. Видимо, хорошо, это было видно по его загорелому лицу и рукам из-под подвернутых рукавов белого халата. Брюнет, без белого колпака, он взглянул на Наташу из-под темных очков, и проговорил:
- Так вот какого фельдшера вам дали? Симпатичная. Мы сегодня с вами дежурим?
Наташа растерялась. Неужели этот красивый, стройный, загорелый мужчина ей не снится? Он еле слышно пролепетала:
- Да, со мной.
Но молодой человек не ослаблял напор:
- А как вас зовут? Меня Сергей Иванович.
Наташа, покраснев, чуть громче сказала:
- Наташа.
Сергей Иванович засмеялся:
- Так мою младшую дочь зовут, так что не перепутаю.
И потом посмотрел на заведующего:
- Что, Виталий Владиславович, считайте, что я к дежурству приступил. Идите, отдыхайте. Супруге привет от меня. Я обещал ей ракушку с моря захватить, на следующее дежурство принесу.
Потом посмотрел на девушку и попросил:
- Наташа, принесите журнал регистрации, там в коридоре уже больные есть. Начнем принимать.
Это дежурство, уже не первое в её жизни, пролетело незаметно. Хотя больных было много, но доктор работал оперативно, пока она делала перевязки или другие манипуляции одному, он принимал другого, направлял на рентгеновский снимок при подозрении на перелом, потом сам брался зашивать рану. Так что больные в этот день уходили, получив медицинскую помощь, очень быстро, и это нравилось Наташе. Но еще больше ей нравился сам доктор, уверенно занимающийся своим делом. Но она замечала, как он бросал на неё быстрый взгляд, вроде как оценивающий. И она все думала:
- А понравилась ли я ему?
Но потом вспомнила, что сказала Галина Владимировна об этом докторе – у него трое детей, и решила, что нет разницы, понравилась ли она ему или нет. Внимания на неё он не обратит. Но она ошиблась. Утром, в конце дежурства, зайдя в подсобку, где она собиралась после работы, доктор, снимая белый халат, произнес:
- Мне понравилось с вами дежурить, Наташа. Вы ловкая, быстро работаете. Мне такие нравятся.
И вдруг Наташа набралась смелости:
- Я вам понравилась только за то, что хорошо работаю?
Сергей Иванович засмеялся:
- Нет, не только. Вы и внешне мне понравились. Особенно глаза.
Потом чуть помедлил, и с некоторым смущением произнес:
- Еще ваша грудь понравилась. Я не люблю женщин с маленькой грудью.
Тут у Наташи вся её напускная смелость куда-то исчезла, все лицо залилось краской, и она не нашлась, что ответить. Тем более что доктор снял халат и сказал:
- До встречи, Наташа. Мне еще целый день работать, а вы отдыхайте.
Повесил халат на вешалку и вышел. А Наташа еще долго сидела в подсобке, приходя в себя от таких слов доктора. Грудь, которую она считала большой, понравилась взрослому мужчине. Да еще такому красивому.
Проснувшись около 3-х часов дня после суточного дежурства, Наташа стала вспоминать, как оно прошло. Но она помнила только доктора, который что-то там делал, а она выполняла его команды. Его внимательный и изучающий взгляд из-под очков. Когда она спросила, почему он так смотрит, пояснил, что очки для дали, а она находится с ним рядом, и он прекрасно её видит. У него небольшой транзистор, каких она никогда не видела, поэтому спросила, чей он? Сергей Иванович засмеялся и произнес:
- Мой, конечно. Японского производства, фирмы «Шарп», знакомый купил для меня в Японии, он моряк торгового флота.
А когда вспомнила, что он сказал про её грудь, снова покраснела до кончиков волос.
- Неужели я влюбилась в него? Вот ведь дура! Он же женат, у него трое детей. Хотя такой молодой, ему не больше 30 лет. И когда только успел столько детей наделать? В перерывах между дежурствами, что ли, - негодовала Наташа, сидя в комнате общежития.
И весь день её преследовал взгляд чуть прищуренных глаз Сергея Ивановича. Засыпая вечером около полуночи вместе с соседками по комнате, такими же, как она, сотрудниками больницы, она пришла к выводу, что любовь зла, полюбишь и козла. А она вот полюбила этого хирурга из травмпункта, женатого, да еще с тремя детьми.
Придя на следующее суточное дежурство, она внимательно изучила график работы. Убедилась, что следующее дежурство с Сергеем Ивановичем будет нескоро, и загрустила. Потом пошла на хитрость – поменялась дежурством с другим фельдшером, чтобы снова дежурить с доктором, о котором она думала целыми днями.
И вот он снова появился рядом с ней. Зашел в операционную, где она укладывала в биксы стерильные салфетки и инструментарий после стерилизации. Поздоровался, спросил:
- Так ты сегодня со мной дежуришь? Я смотрел график, вроде как должна была Римма дежурить.
- Да, я с вами дежурю. Римма попросила поменяться, - соврала Наташа, глядя на Сергея Ивановича влюбленными глазами. Ей губы под марлевой повязкой (она работала со стерильным материалом), чувственно улыбались. И когда он ушел принимать больных, ей стало беспричинно весело. Она с улыбкой на губах стало отдавать команды санитарке, очень пожилой старушке, что та удивленно подняла не неё глаза, но ничего не сказала.
Когда поток больных иссяк, у дежурного персонала появилась возможность перекусить. Немудренный ужин из принесенных из дома продуктов приготовила санитарка, которая осталась в регистратуре, пока врач, фельдшер, рентгенлаборант ужинали.
Наташа, сидя за небольшим столом рядом с доктором, касаясь его коленки своей ногой, спросила:
- Сергей Иванович, я на днях ходила хирургию, там в коридоре висит стенгазета к 23 февраля. Вы на ней в форме военно-морского офицера, в фуражке. Вы что, служили?
- Да, после института три года служил на флоте.
Рентгенлаборант, еще моложавая женщина, сказала:
- Ой, Наташа, наш доктор, когда впервые появился в парадной форме на 23 февраля, да еще с кортиком, поразил всех. В него все женщины больницы влюбились. На следующий день только о нем и говорили. И все жалели, что у него трое детей. А так бы отбили у жены.
- Вы же молодой, Сергей Иванович, и уже трое детей. Как так получилось? – поинтересовалась Наташа.
- Рано женился, еще в институте, вот и детей трое. Разве надо в 40 лет рожать? Тогда они не очень крепкие здоровьем будут. Так что все нормально. Дети растут, все нормально, - ответил доктор, дожевывая последний кусок колбасы, и попросил:
- Наташа, налей чайку, да пойдем больных принимать. Их вон уже столько в коридоре.
Та налила доктору чай, и, подавая чашку, промолвила:
- Вам военная форма очень к лицу. Вы в ней просто неотразимы. Хотя и в халате очень даже ничё, - и смущенно улыбнулась.
- Хорошо, на 23 февраля покажусь вам в военной форме. Она у меня сохранилась.
- Парадная? А на том фото, что в стенгазете, она парадная?
- Нет, там повседневная. Парадная только по большим праздникам одевается. 23 февраля, 1 и 9 мая, день военно-морского флота в июле, и 7 ноября.
- Хотелось бы увидеть вас в форме. Все же форма красит мужчину. И кортик потрогать. Он острый?
- Лезвия тупые, только кончик острый. Он скорее для красоты, чем для боевой схватки. Потому только с парадной формой и носится.
Потекли рабочие будни. Наташа втянулась в рабочий ритм – сутки на работе, двое отдыхает. Обычно на второй день отдыха она старалась поехать в кино, жалела, что рядом с общежитием не было кинотеатра. Хотя небольшое расстояние общежития от больницы ей очень нравилось. Однажды он села в автобус, идущий в центр города, где она собиралась сходить в кино. Народа было много, автобуса долго не было. Вдруг почувствовала, как кто-то настойчиво старается притиснуться к ней.
- Ну, нахал, - подумала девушка, и повернулась к тому, кто так старательно хотел обратить на себя её внимание. Перед ней стоял Сергей Иванович, смотрел на неё своими прищуренными глазами и улыбался. Она почувствовала приятный запах мужского парфюма. Мужчина спросил:
- Куда направляешься, Наташа?
- Кино хочу посмотреть. А вы куда?
- Домой, сегодня пораньше ушел. Операция сложная была, устал. А завтра дежурство.
- Где дежурите, в хирургии или у нас?
- У вас, думаю, мы вместе с тобой дежурим?
Наташа знала, что завтра должен дежурить другой врач, и даже расстроилась. А тут такая приятная весть. Неужели Сергей Иванович ради неё поменялся? Обрадовалась, но постаралась придать голосу равнодушный тон:
- Так вроде как не ваше дежурство завтра?
- Поменялся. А ты против?
- Нет, я очень рада. Вы же знаете это, - с укоризной произнесла девушка и смущенно отвела взгляд.
- Знаю. Поэтому и хочу вместе дежурить с тобой, Наташенька, - с чувством произнес Сергей Иванович, и прикоснулся губами к щеке девушки, которая залилась краской от смущения.
Наташа почувствовала, что между ними пробежала какая-то неведомая энергия, они стали друг другу ближе, и её ноги стали ватными. Она прошептала:
- Подержите меня, Сергей Иванович, у меня голова закружилась.
Наташа почувствовала крепкое мужское объятие, которое ощущалось даже в переполненном пассажирами автобусе. Все ехали в тесноте и страдали от этого, а Наташа и Сергей Иванович получали наслаждение. Наташа прижималась своей грудью к мужчине и ничуть не смущалась. Наоборот, ей было приятно, что у неё такая большая и упругая грудь, которая так нравится мужчине, к которому она испытывала настоящее чувство. И она поняла, что и он не равнодушен к ней.
На дежурство Наташа летела как на крыльях. В 5 часов придет Сергей Иванович, и они будут рядом целых 15 часов. Вместе работать, касаться друг друга, смотреть друг другу в глаза, вместе ужинать. И когда Сергей Иванович зашел в кабинет, и привычно сказав «Здрасте», посмотрел на неё, у Наташи зашлось сердце. Она поняла, что сегодня что-то должно произойти, ведь не зря же он менялся дежурствами. И это произошло, когда она уже перестала ждать.
Уже почти в полночь, после очередной небольшой операции, когда Сергей Иванович зашил большую рану на бедре пострадавшего, что ему пришлось накладывать лигатуры на кровоточащие сосуды, он устало снял стерильные перчатки и бросил их в таз, где лежали окровавленные салфетки, попросил санитарку быстрее все убрать, да скипятить чай, они остались вдвоем. Доктор устало прислонился к стене в коридорчике, который отделял операционную от кабинета врача первичного приема. Наташе захотелось подбодрить его, который отработал полный рабочий день в хирургии, и уже 7 часов оказывает помощь в травмпункте, и она прикоснулась рукой к его груди, тихо промолвила:
- Устали, Сергей Иванович? Отдохните!
Он вдруг неожиданно привлек её к себе, и их губы сомкнулись в долгом поцелуе. Никогда Наташа еще не испытывала такого наслаждения от поцелуев. Но благоразумие все же взяло вверх, она отстранилась:
- Полно, Сергей Иванович, может санитарка вернуться.
Больше они ничего не сказали, но оба знали, что любят друг друга. Но больших перспектив их роман не имеет, ведь у Сергея Ивановича трое малолетних детей, и он их не оставит.
Наташа не искала нечаянных встреч с Сергеем Ивановичем, но старалась почаще дежурить с ним. В травмпункт приняли еще одного фельдшера, и теперь график дежурств был не такой строгий, как раньше – день работы через два дня отдыха. График дежурств врачей составлялся раньше, чем остального персонала, и Наташа делала так, что дни их дежурств с Сергеем Ивановичем совпадали. Они оба оказались в дежурной смене в новогоднюю ночь. Молоденькая рентгенлаборант, которая, по мнению Наташи, тоже была влюблена в Сергея Ивановича, старушка-санитарка, которой дежурство в новогоднюю ночь приносило в 2 раза больше денег, чем в будние дни, заранее сговорились, кто и что приготовит для праздничного стола. Рентгенлаборант жила дома с родителями, те помогли ей сделать салат оливье, Наташа и санитарка тоже приготовили закуску, Сергей Иванович принес бутылку шампанского и газированной воды, копченной колбасы и сыра, которые в те годы были дефицитом.
После 11 часов вечера пациенты, получив необходимую помощь, стали расходиться, чтобы успеть к праздничному столу. Но по закону подлости без пятнадцати минут до полуночи пришел пациент, которому после проводин старого нового года разбили бутылкой голову. Никогда персонал травмпункта не работал так интенсивно. Наташа быстро выбрила волосы на голове в области раны, Сергей Иванович под «крикаином» зашил рану, и с наложенной повязкой без трех минут 12 больной вышел из дверей травмпункта. А без одной минуты полночь была открыта бутылка шампанского и наполнены бокалы. Сергей Иванович произнес тост «С Новым годом, с Новым счастьем», и все выпили, вкладывая свой смысл в пожелание нового счастья.
Потом Наташа дежурила с разными врачами, и нет, нет, да попадало дежурство с любимым доктором. Однажды они, вдвоем на каталке доставляя очень толстого мужчину с подозрением на перелом ноги в рентгенкабинет, после снимка, пока рентгенлаборант проявлял пленку, а больной лежал на столе рентгенаппарата, так нацеловались, что когда вернулись с больным в травмпункт, санитарка обратила внимание на губы Наташи:
- Ты где это губы накрасила?
Та, уже привыкшая обманывать, равнодушно ответила:
- Да в рентгенкабинете губную помаду взяла, попробовать цвет. И как, идет мне такой?
- Да я не разбираюсь, сама-то не крашу губы. Но вроде хорошо, губы такие яркие, сочные стали.
Сергей Иванович, который слышал это диалог, улыбнулся и решил, что так целоваться больше не надо. А то вместо подслеповатой старушки увидит более проницательный человек набухшие губы Наташи, и все поймет.
В один из дней суточного дежурства, которое было у Наташи с Сергеем Ивановичем, уже после ухода домой регистратора, почувствовала себя плохо старушка-санитарка. Слабость, головокружение не позволяли ей выполнять свои обязанности. Сергей Иванович позвонил старушке на домашний телефон, попросил родственников прийти и забрать её домой. Наташа сказала, что она одна вполне справится с работой, а если что, может позвать рентгенаборанта. Пока шел поток больных, помощь лаборанта была нужна, по крайней мере, регистрировать больных и выписывать им медицинские справки. Но ближе к полуночи больных стало меньше, и рентгенлаборант пошла в свой кабинет отдохнуть. Сергей Иванович пошел в кабинет повторного приема полежать, а если позволят обстоятельства, то вздремнуть на кушетке. А Наташа закрыла на ключ входную дверь, и пошла в кабинет первичного приема тоже полежать, ноги у девушки уже горели от напряжения. Но хотя все было тихо, сон не шел. Сердце её колотилось от желания отдаться любимому человеку, который лежит в соседнем кабинете и ни о чем не догадывается. А такой случай может, больше и представиться. Но врожденная стеснительность, и боязнь испытать боль при первом интимном контакте, останавливали девушку.
Наконец, она решилась. Пошла в подсобку, сняла платье и нижнее белье, оставшись лишь в белом халате. Подошла к входной двери, открыла, выглянула. На улице было тихо. Потом закрыла дверь на ключ и прошла в кабинет повторного приема, открыла дверь. Сергей Иванович мирно спал в халате на боку, положил руку на головной конец кушетки. Наташа подошла, долго смотрела на любимое лицо, потом прикоснулась к щеке губами. Сергей Иванович сразу открыл глаза, увидел Наташу, улыбнулся и спросил:
- Что, больной?
- Нет, все тихо, никого нет, - прошептала Наташа и после некоторого промедления молвила:
- Сергей Иванович, я хочу вам принадлежать. Возьмите меня.
Взгляд у мужчины сразу стал осмысленный, он привлек девушку, и она оказалась лежа с ним рядом на кушетке. Почувствовав, что под халатом голое тело, Сергей Иванович расстегнул его и стал покрывать лицо и тело поцелуями. Он целовал её большие упругие груди, соски живот, пупок, и когда стал приближаться к лобку, Наташа сжалась. Она хотела отдаться и боялась боли, и это вызвало такую реакцию. Опытный и внимательный мужчина это заметил, перестал целовать и спросил:
- Наташа, ты девственница?
- Да, - еле слышно промолвила девушка.
- В таком случае я не могу лишить тебя девственности. У тебя еще вся жизнь впереди, встретишь любимого, выйдешь замуж, ему и будешь первому принадлежать. А я буду тебя целовать, хотя очень хочу тобой овладеть.
В этот момент у входной двери раздался звонок. Пришел какой-то пациент, который, видя запертую дверь и звонок, над которым было написано «Звоните», выполнил команду. Влюбленные поднялись, Наташа прошла в подсобку, чтобы одеть нижнее белье и платье, а Сергей Иванович открыл дверь. Когда Наташа вышла из подсобки, красная как рак, Сергей Иванович уже записывал больного в журнал регистрации.
Когда пациент ушел, Сергей Иванович снова прошел в кабинет повторного приема, где был выключен свет, и позвал к себе Наташу, которая снова закрыла входную дверь на ключ. В ней было дикое желание все же отдаться любимому, уговорить его, что всю ответственность за этот поступок она берет на себя, что никогда не упрекнет его за это. И когда он снова стал целовать её, она млела под ласками, но так и не решилась выполнить задуманное.
Когда после дежурства они снова встретились в подсобке, Сергей Иванович спросил девушку:
- Ты не обиделась на меня, Наташа? Я не мог поступить иначе, пойми меня.
- Нет, все хорошо, Сергей Иванович, - ответила Наташа, хотя её саму душили слезы, которые она едва сдерживала.
В подсобку в любой момент мог кто-то заглянуть, поэтому они не решились поцеловать друг друга.
На 23 февраля женщины стали поздравлять мужчин с Днем Советской Армии и Военно-Морского флота. Пригласил мужчин в большой зал больницы, где обычно проходили все торжественные мероприятия. Наташа в это день не дежурила, но пришла в больницу, и вместе с другими фельдшерами и главной медсестрой травмпункта пришли заранее. Пришел их заведующий, который долгое время служил в Советской Армии военным врачом. После увольнения в запас стал работать в травмпункте. Среди женского коллектива нарастало напряжение. Придет ли в парадной форме с кортиком Сергей Иванович, который так нравился всем женщинам в больнице? И когда он появился, все заулыбались. Наташе было приятно видеть, как её любимый невозмутимо идет к местам, где усадили мужчин, чтобы вручать им памятные подарки и сувениры. Такой красивый, в черном парадном мундире с белыми галунами, с кортиком.
Потом в памяти Наташи остался День медицинского работника, первый в её жизни, на котором она танцевала с Сергеем Ивановичем, который пригласил её на танец. Прижимаясь к нему в танце, она снова до боли захотела ему отдаться, и уже ни стеснительность, ни возможная боль во время близости не остановили бы её. Но сказать Сергею Ивановичу об этом и пригласить уединиться где-нибудь, она не посмела. Её любимый доктор был нарядно одет, недавно ему вручили почетную грамоту за успехи в труде, и, танцуя с Наташей, он произнес:
- Вот будешь хорошо работать, и тебе вручат такую же грамоту. Я верю в это, ты замечательная девушка и фельдшер.
Наташа, так же красиво одетая, в легком платье, в туфлях на высоких каблуках, почему они очень гармонично смотрелись радом с высоким Сергеем Ивановичем, рассмеялась:
- Да разве грамота главное в жизни? Я хочу любить и быть любимой.
- Так ты же любишь и любима. Только вот от этого нет счастья ни у тебя, не у меня. Жаль, мы поздно встретились.
И вот через много лет она не может решиться и написать своему любимому письмо. Вернее, написать сообщение на сайте «Одноклассники». Она очень долго искала его, вроде как нашла, хотя на фотографии своей странички в Одноклассниках он уже пожилой мужчина. А вот посмотреть другие его фотографии она не может, там только для друзей. А если она напишет и напомнит о себе, а он откажется с ней общаться, это будет смертельным ударом для неё. Да, недавно она узнала, что он был большим начальником, сейчас живет в столице. А она так и осталась фельдшером.
Через месяц после того дня медицинского работника её отправили в отпуск через 11 месяцев после приема на работу. Дома она встретила того самого красавца, в которого влюбилась в школе, он овдовел, жил с двумя дочерями. Он тоже обратил внимание на высокую статную девушку, в которой чувствовалось редкое для сельской девушки достоинство. И когда они стали встречаться, его подросшие дочери стали называть её мамой. И Наташа не выдержала, согласилась выйти за него замуж. Поехала на работу, уволилась по собственному желанию, и уехала к своему мужу, так и не повидав Сергея Ивановича, который был в отпуске. Уезжая, она вспоминала все их дежурства, поцелуи, объятия, его глаза, губы, сильные и умелые руки, и ту ночь в травмпункте, когда она как никогда близко была к испытанию блаженства от интимной близости с любимым человеком. И от этого ей стало очень горько на душе.
Потом она много лет прожила вдали. У неё родилась своя дочь, через некоторое время умер муж, и она осталась одна. Помогали родители, а теперь и они ушли в иной мир. В последний год жизни, уже после смерти матери, отец тяжело болел, и Наташа была вынуждена жить вместе с ним в деревне, работая в местной больнице. Она сразу завоевала авторитет у односельчан. Прошедшая хорошую школу амбулаторной травматологии, она могла правильно поставить диагноз растяжения, ушиба, даже перелома, зашить рану. Всегда, делая это, она вспоминала, как однажды на дежурстве Сергей Иванович дал ей в руки иглодержатель и скомандовал:
- Зашивай!
Она возмутилась:
- Я не могу. Это ваше дело.
Но доктор был неумолим:
- Зашивай, это фельдшер должен уметь делать. Еще не раз мне спасибо скажешь.
И она действительно не раз говорила спасибо своему учителю за науку, нужную настоящему фельдшеру на селе.
Всю жизнь она вспоминала Сергея Ивановича, который оказался по-настоящему первой и настоящей любовью в её жизни. Бывало, просыпалась ночью от непонятной тревоги, и долго не могла уснуть. Вспоминала, как он целовал её тело, груди, живот, опускался все ниже. И сердце начинало трепетать от возбуждения.
Когда она увидела военный фильм «А зори здесь тихие», её поразила одна сцена, в которой красноармеец Бричкина вспоминает, как в юности в одной ночнушке пришла к геологу, в которого была влюблена, чтобы отдаться ему. Геолога играл Владимир Ивашов, и тот сказал, что от скуки нельзя делать поступки, которые могут дорого обойтись. Эта сцена была практически такой же, как между ней и Сергеем Ивановичем, только она хотела отдаться любимому человеку отнюдь не от скуки. И тот проявил такое же благородство, как и геолог.
После смерти отца у Наташи стало намного больше свободного времени, и она стала искать в социальных сетях своего любимого. Но очень плохой интернет в деревне не давал устойчивой связи. Да и владела она ноутбуком пока не очень хорошо. И вот недавно приехала в гости её родная дочь с внучкой отдохнуть от городской суеты. Наташа попросила дочь помочь ей найти нужного человека в «Одноклассниках» лишь по имени и фамилии. Такие имя и фамилия часто встречались, они были распространены, возраст она знала приблизительно, а место жительства вообще не знала. Но ей повезло. Мелькнуло знакомое лицо среди многих других, и хотя Сергей Иванович постарел и изменился, она его узнала с первого взгляда. Вернее, сердце подсказало, екнуло при её взгляде на фотографию. И вот уже который день она не решается написать письмо.
В дом зашла дочь Татьяна, взглянула на мать и спросила:
- Ты так и не написала ему? Что ты тянешь?
- Доча, не могу, рука не поднимается набрать текст. Вдруг он не признает меня, откажется со мной переписываться. Я тогда умру.
- Что ты говоришь? Почему этот человек для тебя так дорог?
- Танюшка, это первая и единственная моя любовь.
- Как первая и единственная? А мой папа? – удивилась дочь.
- Я его уважала, а любила другого. Тот, другой, сохранил мою чистоту, хотя знал, что я люблю его и готова отдаться. Поэтому твоему папе я досталась чистая и непорочная.
- Да, такое он не мог забыть. Он сразу вспомнит тебя. Пиши, мама, все будет хорошо. По крайней мере, в общении с тобой он точно не откажет.
- А вдруг у него семья, жена ревнивая. А тут я со своей прежней любовью.
- Ну, так ты разузнай у него, как он живет, как отнесется к тому, чтобы будете переписываться время от времени. Он сейчас явно пенсионер, время свободного много.
- Ой, не знаю, не знаю, дочь. Может, ты права. Напишу, а там пусть как будет, так и будет. Сколько можно в себя все хранить. Он человек был душевный раньше. Может, его власть испортила?
- Мама, хороших людей власть не может испортить. Это сейчас власть состоит из плохих людей, из карьеристов, а раньше во власть двигали порядочных людей. Напиши ради меня. А то я сама изведусь, глядя, как ты мучаешься.
И Наташа решилась. Открыла ноутбук, включила, слава Богу, интернет был. Зашла на сайт «Одноклассники», и нашла нужную ей страничку. Еще раз посмотрела на постаревшее, но по-прежнему любимое лицо, увидела, что у Сергея Ивановича много друзей и еще больше фотографий на его странице, но для неё они были недоступны, потому что она с ним не дружит.
- Пока не дружит, - подумала Наташа, и написала:
- Уважаемый Сергей Иванович! Пишет вам Наташа, с которой вы много раз дежурили в травмпункте. Хотелось бы узнать о вашей жизни. Не откажите в этой малости.
Откинулась на стуле, перекрестилась, нажала на Enter. И замерла. Вся её любовь прошла перед её глазами, пока она не получила ответ на свое письмо:
- Наташа, это ты? Я тебя узнал. Посмотрел твои фотографии и нашел ту, на которой ты во время работы в травмпункте. Как ты меня нашла? Я очень рад, что ты сделала это! Пиши, я тебе отвечу. И давай дружить, я посылаю тебе приглашение.
У Наташи отлегло от сердца. Дочь, вошедшая в комнату, увидела мать с просветлевшим лицом и спросила:
- Что, ответил?
- Ответил, дочь. Мы теперь с ним друзья в Одноклассниках и я могу увидеть все его фотографии.
- Мама, я тоже хочу посмотреть на них. Кто он такой, кого ты полюбила на всю жизнь?
Мать и дочь стали смотреть большое количество фотографий, на которых был изображен Сергей Иванович с близкими, родными, коллегами, друзьями. Когда Наташа увидела ту самую фотографию молодого Сергея Ивановича в форме военно-морского офицера, она шепнула дочери:
- Вот в такого я и влюбилась. Я хотела эту фотографию украсть со стенгазеты, но не решилась.
- Мам, я тебя понимаю. В такого и я влюбилась бы. Да половина страны тоже.
И две женщины, мать и дочь, счастливо засмеялись.